С чего начинается Родина?

«Такие сакральные вещи, как вера, любовь, патриотизм — не доказуемы. Их нельзя привить или заставить чувствовать. Единственное — показать своим примером!» — отец Василий Имуков скромно улыбался.

Священник про любовь к родине знает не на словах, он регулярно ездит в зону СВО, навещает военнослужащих в госпиталях ДНР и ЛНР, исповедует и причащает их.

— Вы были в зоне СВО более 15 раз… Что движет вами?

— До начала СВО два моих племянника проходили срочную службу. Спустя полгода они подписали контракты. На таких же условиях сейчас служит мой крестник. Мы с ним начали общаться: что, как, какие в зоне СВО есть потребности. Вышли на знакомых из разных городов и деревень. Когда наши ребята были еще на полигонах, начали привозить туда гуманитарную поддержку. Собирали с храмом или сами по себе. Потом начали целенаправленно собирать помощь от Чистопольской епархии. Протоиерей отец Андрей Зиньков организовал склад в Чистополе. Я не смог остаться в стороне.

— Какую еще поддержку вы оказываете нашим ребятам?

— Священник на поле сражения — это отдушина, свежий глоток, возможность получить искупление. Бойцы сталкиваются с различными духовными проблемами, с которыми не всегда помогает справиться психолог. Им проще поговорить со священником, который может выслушать, отпустить грехи, причастить, напомнить человеку о Боге, дать возможность прикоснуться к святыне. Это очень важно для наших ребят, как для православных, так и для мусульман. Недавно отец Андрей Зиньков побывал в зоне СВО с муфтием.

— Съездив на передовую, чувство патриотизма, которое вы испытывали ранее, как-то поменялось?

— Любовь к Родине укрепилась еще сильнее. Стала более осознанной, глубокой. Сейчас я счастлив, что могу быть полезным для своей страны. Это очень значимое чувство, осознавать себя, как человека, искренне любящего Родину. Помощь в СВО многогранна. Это не только гуманитарная поддержка, но и духовная. Мы помогаем мирному населению, ездим в госпитали и вдохновляем наших раненых солдат. Посещаем пансионаты для престарелых, дома для инвалидов. Там, где страх, боль и неизвестность, простой разговор со священником по душам приводит к внутреннему спокойствию.

— Что самое трудное в этом служении?

— Видеть, как умирают ребята. Ты только крестил, через неделю приезжаешь, а его уже нет. Также тяжело переживать их судьбы, особенно маленьких детей. Например, в прошлую поездку я познакомился с двумя маленькими девочками, голубоглазыми, светлыми, в курточках старых, на головах — вязаные шапочки. Они стоят на дороге, продают яйца, чтобы хоть как-то выжить. Это дети войны, они как брошенные котята. Чем больше ты с ними общаешься, тем больше ищешь возможность помочь.

— А моменты радости бывают?

— Конечно. Когда встречаешь уже ставшими своими ребят-военнослужащих, всегда радость. Недавно списывались с одним. Он, находясь в местах лишения свободы, подписал контракт и решил покреститься. Попросил меня отправить видео крещения его сестре и племяннице перед боем. И вот прошло какое-то время, я увидел в интернете его фотографию. Он трижды раненный, но живой. Вот это была радость для меня. Еще один знакомый из Саратова, он тоже сидел, взял позывной «Батюшка», помогает в военном храме, который работает при полигоне. Мы до сих пор с ним на связи. Понимаете, это счастье видеть как мужчины с такой судьбой, которые когда-то пошли по скользкой дорожке, поменяли свои взгляды и теперь стоят на страже нашей мирной жизни.

— Поговорим о вас. Я знаю, вы выросли в семье военных. Расскажите о своем детстве.

— Родился на Дальнем Востоке. В семье нас трое: две старшие сестры и я. Отец — летчик бомбардировщика дальнего следования, уволился из армии в звании капитана, мама была связистом. Нас воспитывали в строгости. Папа учил справедливости и порядку, уборка — строго по расписанию. Мы, конечно, не маршировали, но свой уставной отпечаток все равно был.

— В начале нашей беседы вы упомянули, что воспитать в детях патриотизм можно только личным примером. Расскажите конкретнее, взяв за основу вашу семью.

— Мы с родителями часто смотрели фильмы про войну. Военная форма отца все время висела в шкафу, у него был целый чемодан погонов. Папа сам очень любит Родину. Когда началась мобилизация, он написал заявление, так как числится в офицерском составе, но не прошел медкомиссию. Еще мне кажется, что чувство патриотизма все-таки передается генетически. Мама не была воякой до мозга гостей, но она всем сердцем поддерживала отца. Всегда говорила, что родину обижать нельзя, за нее нужно стоять горой. Каждый человек должен для своей страны сделать что-то хорошее. Вот и я стараюсь, как могу.

— А как вы прививаете чувство патриотизма молодежи?

— Вы помните стих: «С чего начинается Родина? С картинки в твоем букваре»! Все просто! Так же и с молодыми людьми мы начинаем говорить о простых вещах. О дружбе, которую нужно ценить; о семье, которую нужно оберегать; говорим о простом слове «человек», что такое человечество. Это все нужно любить, а как это будешь делать — дело твое. Я учу их тому, что патриотизм — это не обязательство бежать с автоматом на поле боя. Это многогранное чувство. Есть люди, которые трудятся в медицинской сфере, социальной, да просто те, кто оказывает посильную поддержку. Это все патриотизм. Мы, например, с молодежью собираемся, письма пишем солдатам. Помощь! Это тоже проявление патриотизма. С таких элементарных вещей, о которых люди забывают, и начинается любовь к стране. Любовь, дружба, семья, доверие, честь — о таких вещах нужно говорить. Именно с них начинается строительство в душе такого большого чувства, как любовь к Родине.

— У вас дочь и сын. Их вы тоже растите патриотами?

— Конечно. Перед ними живой пример большой и чистой любви к своей стране. Мы обсуждаем, разговариваем, я объясняю, какое важное дело делаю. Всей семьей не пропускаем ни один парад в честь 9 Мая. Если играет гимн России, то мы всегда молча стоим до самого конца, никто не шелохнется, молимся за нашу Родину, за наших солдат. Дочь, например, даже шоколадки свои не ест, оставляет «солдатикам» и «военщикам» — дети так их называли, когда были еще совсем маленькими. Рисуют рисунки, передают через меня.

— Когда запланирована следующая поездка?

— Осенью. Сейчас идет сбор гуманитарной поддержки.