Семейный портрет
Небольшая комната заставлена картинами – пейзажи, натюрморты, портреты, абстракции стоят на полу, висят на стенах. В воздухе запах краски и… выпечки.
Мастерская семьи Мустафиных находится прямо у них дома – туда и пригласили корреспондента «Нижнекамской правды».
Встретила меня хозяйка дома Айзиряк Альбертовна. Красивая 60-летняя женщина, улыбаясь, пригласила в одну из комнат. Разговор сопровождался разглядыванием полотен на стенах.
– Айзиряк Альбертовна, вы давно рисуете?
– Мои родители жили на Урале в селе Шакурово. Когда мне исполнилось четыре года, мама подарила цветные карандаши. До сих пор помню свой восторг, настолько красивыми они мне показались. Родители работали учителями. Уходили на работу, а меня и двух моих сестер оставляли одних дома. Мы целыми днями рисовали. Точилок не было – в ход шел нож, и к концу дня от карандаша оставался огрызок. А на следующий день мама снова покупала нам новые карандаши.
– Помните свой первый рисунок?
– Да. Родители стояли и восхищенно недоумевали: «Как это она так смогла?» Я нарисовала вид на деревню из окна, и даже дальний план. Уже тогда я подумала, что именно это мое призвание. В пятом классе мама привезла мне импортные акварельные краски в тюбиках. Для меня это было чудом. Я отказывалась ими делиться, очень их берегла. С тех пор я рисую постоянно.
– Видимо, к выпускному классу вы твердо знали, что свяжете свою жизнь с живописью?
– Нет, после восьмого класса хотела поступать в театральный. Мама не отпустила. Потом решила, что буду врачом. Но у нас одна отличница не поступила, и я подумала: «Раз уж она не смогла, то мне нечего и соваться» – и не поехала. Задумалась: что же я еще люблю делать? Рисовать! Взяла справочник со списком институтов. Нашла там Казанский инженерно-строительный институт, факультет архитектуры. И поехала туда.
– Страшно было? 17 лет, да еще без художественного образования…
– Когда не знаешь, что тебя ждет, – страхов нет. Но когда приехала и увидела, какие там вступительные рисунки у абитуриентов, ахнула! Они же все после художественных школ. А у меня за плечами только уроки рисования в деревенской школе. Задание было – создать тональный рисунок гипсовой головы. Я сдала на четверку и поступила. Отучилась там два года и …задумалась: а что я тут делаю? Я же рисовать хотела, а тут чертежи. После третьего курса вышла замуж и уехала в Чебоксары.
– С образованием было покончено?
– Нет, там поступила на художественно-графический факультет в пединституте. Проучилась три с половиной года. Потом мужа пригласили главным архитектором в Новошешминск, и я снова поехала за ним. Устроилась учителем рисования в обычной школе. Проработала четыре месяца и ушла в декрет. Там я часто плакала – мне не нравился этот районный центр. Я люблю глазами, мне надо, чтобы все было красиво, а я не видела вокруг красоты. Вот так по обмену приехали в Нижнекамск.
– А в Нижнекамске красиво?
– Город очень красивый. А первое место работы – нет. Три с половиной года учительствовала в одной из школ Нижнекамска. Почти 40 учеников – а я маленькая, хрупкая, совсем еще неопытная. Дети были не готовые, кабинет мне дали какой-то заброшенный, там даже двери не было. Я приходила за час и мыла полы в классе, чтобы дети могли на уроке хоть как-то сконцентрироваться на прекрасном. Сложнее было с непослушными учениками.
– Как же вы с ними справлялись?
– Как-то они гудели на весь класс, я никак не могла их успокоить. Встала и начала на ватмане рисовать на них карикатуры. Они постепенно притихли, узнавая себя. Уже через несколько недель дети подходили ко мне и просили больше не рисовать их, обещали слушаться.
– Я правильно поняла – вы там только три года проработали?
– Мои дети все время болели, пришлось уволиться. Это был 1992 год. Через семь месяцев узнала, что в художественную школу во второй гимназии нужен учитель. Туда и пошла. Там проработала 10 лет. А потом однажды ночью я поняла, что не хочу больше работать в школе. Утром написала заявление на увольнение. Так я стала свободным художником.
– У вас трое детей. Они тоже рисуют?
– Да. Они все отлично рисуют, но не стали художниками. Старшему сыну Иреку сорок лет, он живет и работает в Казани. Средняя дочь Гузель, ей 35, окончила академию туризма. Младшей Миляуше 23, окончила институт искусства и дизайна, создает авторскую бижутерию. Кстати, когда Миляуше было всего восемь месяцев, она уже держала кисточку в руках и пыталась рисовать. А когда ей был год, первым делом, проснувшись, кричала: «Мама, каски!» Муж архитектор, тоже отлично рисует. Когда рисовал меня в стиле ню, мы и зачали нашу среднюю дочь, – рассмеялась женщина.
– Каково это – быть художником и многодетной мамой в одном лице?
– Я никогда не чувствовала себя многодетной мамой – у моих детей очень большая разница в возрасте. Например, между младшей и второй доченькой аж 12 лет. Старшие помогали воспитывать младших. Когда мама-художник, дети могут остаться и без обеда, и без внимания. Не может быть такого, чтобы и рисовала, и бытом занималась. Был даже такой случай: села рисовать в шесть вечера и забыла о времени. Пишу, пишу, пишу… Взглянула на часы, а уже 12 ночи, а дети, оказывается, все еще гуляют во дворе – мама же домой не позвала! С тех пор писала по ночам, уложив всех спать.
– Но готовить вы любите! У вас вкусно пахнет пирогами.
– Люблю готовить татарские блюда: суп-лапшу, бэлеш, треугольники, кыстыбый и блины, а еще голубцы и борщ. Люблю, чтобы дома было уютно и чисто. Сейчас не так часто готовлю – в основном стараюсь ради внуков.
– Большая семья: трое детей, внуки. Ваше ремесло позволяет зарабатывать?
– Мне проще зарабатывать, обучая. У меня ученики, выезжаю преподавать даже в другие города. Учу не рисовать, а любить материал. Краски, карандаши – учу видеть цвета, просто наслаждаться процессом, чувствовать. Главное – рисовать душой! Заработать можно и картинами, если уметь продавать себя. Я же рисую больше для души.
