Литературная гостиная «Нижнекамской правды»: «Поездка в РАЙцентр»
Виктор курил в беседке, сонно поглядывая, как белка сноровисто таскает орешки из кормушки. Орехи были круглые, как и мысли в разомлевший от жаркого дня голове. Мысли в основном крутились вокруг загородного дома, в который они переехали ещё зимой. Виктору жить в нём очень нравилось.
Полгода уже они с женой тут и совсем не надоело. Тишина и благодать. Соседи приветливые и в меру общительные. Два раза в месяц с ними уютные посиделки с ни к чему не обязывающими разговорами под пение птиц.
Сам Виктор только иногда до города ездит, в офис по делам. Из машины выскакивает и в здание перебежкой, не глядя по сторонам. Там по телефону дела порешал и назад в свой сосново-кирпичный уют к супруге под бочок.
Вот так и прожил шесть месяцев. Конечно, дичаешь маленько, но после двадцати лет нескончаемой суеты в бизнесе на нервах и криках – это ерунда.
Он хоть человек и эмоциональный, но последовательный. Свой уход из бизнеса в жизнь на природе строил поэтапно. Выбрал место и построил дом, потом поменял суету и всякие опасности на неспешную торговлю в малых объёмах. Чтобы и на жизнь рублик был и не заскучать совсем. Строил и построил такой уют, что лишний раз в магазин выезжать не хочется. Но ехать надо. Лена третий раз за утро напоминает. Вон уже и список составила.
Виктор нехотя оделся и завел машину, чтобы охлаждалась. На улице температура выше тридцати градусов. А в райцентре ещё жарче, наверное. Там таких тенистых рощ, как у него нет. Ещё раз вздохнул и подумал, что от небольшой вылазки за продуктами и мешками для мусора от него не убудет. Зато потом весь вечер его. Воскресенье же. А завтра до офиса прокатится…
Мир обрушился на Витька сразу, как только он вышел из машины. Обрушился весь целиком, со всеми острыми углами, с ужасным грохотом, как крыша ларька из профнастила, сорванная порывистым ветром. Переход от покоя и уединения был таким резким, что у него перехватило дыхание.
Мир был ослепительно ярок, залит безжалостно палящим солнцем и оттого проявлен в мельчайших подробностях. К тому же он был густо заселён. Кругом сновали полуодетые люди и лаяли хриплыми голосами собаки.
Рядом с круглобокой «Ауди» Виктора сражались два сильно подвыпивших мужика в шортах и сланцах. Сражались страстно, но неумело, впустую рассекая пыльный воздух вялыми кулаками и однообразно матерясь.
Обойдя беглым шагом по широкой дуге гладиаторов, Виктор сгорбился и нырнул в спасительную темноту хозяйственного магазина. Ему, вдруг, показалось, что он стал гораздо меньше ростом и эта метаморфоза поможет ему затеряться среди длинных полок с товаром и перевести дыхание.
Однако, надежды его, увы, не оправдались. Жизнь бурлила и здесь, жадно протягивая свои нетерпеливые ростки в каждый свободный уголок.
Спустя две минуты от того момента, как он оказался в магазине пространство, наполненное шорохом ног и гомоном покупателей, прорезали одновременно стук чего-то тяжелого и истошный крик ребенка. Виктор, как и ещё несколько мужиков вокруг него, инстинктивно рванулись на помощь и тут же синхронно замерли, не в силах быть причастными к чужой беде. После чего быстро встряхнулись и всё же устремились вперёд и за угол.
На маленькую девчушку лет пяти упала тяжеленная металлическая дверь, выставленная на продажу. Дверь оказалась не закреплена и любопытная малышка, дергая её за красивую блестящую ручку невольно привела эту махину в движение. Кажется, девочка отделалась только лёгким испугом и ушибами, хотя, у неё вполне мог оказаться и полноценный перелом руки.
Трагедия оказалась так близко и была такой выпуклой, что Виктор облокотился на стену судорожно глотая воздух, пока мимо него пробегал к машине перепуганный отец, неся кричавшую девочку в дрожащих руках.
Виктор закрыл глаза и начал считать до ста медленно вдыхая и выдыхая.
Пора было срочно выбираться отсюда. Схватив упаковку мусорных пакетов, он рванул к кассе, обгоняя спешащих туда же конкурентов. Больше всего ему хотелось поскорее оказаться в салоне авто с его мелодичной музыкой и мягким кондиционером. Спрятаться, чтобы не видеть этого всего.
В этот момент стеклянные створки дверей магазина раздвинулись и в магазин вошла женщина. Вернее, не вошла, а вплыла. И не женщина, а ЖЕНЩИНА.
Богиня с безупречными чертами лица и царственной осанкой. В разрезе широко расстегнутой рубашки она совершенно естественно и с достоинством демонстрировала окружающим такую же безупречную обнаженную грудь. Ноги Виктора подкосились от такой резкой смены декораций. Он машинально расплатился на кассе, быстро бросил пакеты в салон и отправился обратно в магазин досматривать божественную грудь. В голове его, звонкой, как колокол в этот момент было пустынно и тихо. Сорокапятилетний Витька словно снова стал тринадцатилетним пацаном, украдкой крадущим жадными глазами обворожительную женскую красоту. Стыд и чувство вины в этом хаосе куда-то бесследно потерялись.
Когда, пошатываясь, он добрел до местного рынка, то апогей жизни достиг почти невыносимого предела. Люди вокруг спорили, флиртовали жаждали большего и потели. Усталые собаки валялись в пыли и смотрели на него с грустью. Солнце мерно и беспощадно стучало молотом жары по макушке.
Скачущие мысли в ватной голове Виктора вытолкнули на поверхность сознания отрывок из рассказа Роберта Джонсона о его путешествии в Индию, прочитанный в далёкой молодости. Джонсон писал о моменте, случившемся с ним в Бомбее. Толпа нищих и калек тогда плотно окружила его. Все они тянули к нему руки и демонстрировали свои увечья. Плотность окружавших его страданий оказалась столь велика, что он чуть не сошёл с ума. И помог ему случайно проходивший мимо брахман, который подошел к плачущему Джонсону, обнял его и некоторое время молча гладил по голове, возвращая тому покой и уверенность. И хотя вокруг Виктора, к счастью, был вовсе не Бомбей, но, к сожалению, и брахмана, готового его обнять, поблизости не наблюдалось. Приходилось вывозить всё это многообразие самому.
В его, полном опасностей и соблазнов, странствии оставалась последняя точка - нужно было купить картошки, и Виктор, стараясь шагать размеренно, побрел к рыночному навесу, сгорбившись под тяжестью мироздания.
А под навесом неожиданно оказалось прохладно, тихо и легко. Бабушки, торгующие овощами, завесили прилавки ажурными занавесками, отчего там стало уютно и спокойно, как в детстве. Ласковыми руками вкладывали они в ладони Виктору спелые помидоры и яблоки. Мудрыми, всё повидавшими, глазами безмолвно утешали и возвращали ему ощущение себя.
Прошло неизвестно сколько времени, когда Виктор, набив полные пакеты овощей, купил у всех понемножку, чтобы никого не обижать. Степенно поговорил ещё немного со всеми сразу про урожай и цены и совсем другим человеком вышел из-под навеса. Поставил пакеты на горячий асфальт, закурил не спеша и, глядя на танцующую вокруг свой сложный танец жизнь, твёрдо подумал, что так засиживаться в доме больше нельзя.
